Пчелы против меда. Борьба с коррупцией становится делом самих коррупционеров

Основным его нововведением стало положение, внесенное в закон "О банках и банковской деятельности". Согласно ему банки и иные кредитные организации, регистрирующие и налоговые органы обязаны представлять при наличии соответствующего запроса сведения по операциям, счетам и вкладам граждан. Речь идет о тех, кто претендует на замещение различных государственных должностей.

Чиновники, депутаты и члены Совета Федерации обязаны теперь ежегодно представлять сведения о своих доходах, об имуществе и обязательствах имущественного характера. Тоже самое касается членов их семей.

Также антикоррупционные стандарты, установленные для федеральных государственных служащих, распространяются на лиц, замещающих руководящие должности в государственной корпорации, фонде или иной организации, создаваемых на основании федеральных законов.

Наконец, в новом законе закреплена возможность увольнения чиновника с государственной службы в связи с "утратой доверия" и дан список причин, являющихся для нее основанием. Сюда входит непринятие чиновником мер по предотвращению или урегулированию конфликта интересов, стороной которого он является. Непредставление им сведений о своих доходах и имуществе, равно как и представление неверных сведений. Участие на платной основе в деятельности органа управления коммерческой организации, осуществление предпринимательской деятельности, вхождение в состав органов управления иностранных некоммерческих неправительственных организаций.

Также подлежит увольнению в связи с утратой доверия госслужащий, который не принял мер по предотвращению или урегулированию конфликта интересов, стороной которого является подчинённый ему чиновник.

Увы, но в то же время стало известно о ряде антикоррупционных инициатив, которые выглядят более чем странно. Так, в день подписания упомянутого закона тот же Дмитрий Медведев признался на встрече с сотрудниками Генпрокуратуры, МВД и Следственного комитета, что считает возможным рассмотреть вопрос об исключении дел, связанных с коррупцией, из категории производств, которые может рассматривать суд присяжных.

Вопрос подняла старший прокурор отдела гособвинителей управления по обеспечению прокуроров в рассмотрении уголовных дел судами прокуратуры Санкт-Петербурга Елена Лычак. По ее мнению, "дела коррупционной направленности связаны со сложными схемами, разными должностными регламентами, и зачастую простым гражданам трудно в них разобраться". Исключение такого рода дел из категории рассматриваемых судом присяжных, по ее словам, позволит повысить эффективность вынесения законных и обоснованных решений.

Глава государства, по сути, поддержал это мнение, отметив, что "с одной стороны, всякого рода решения по сокращению производств в суде присяжных вызывают негодование со стороны общественных структур, но с другой стороны, как люди, имеющие определенное юридическое образование, понимаем, что далеко не все категории дел возможно рассматривать судом присяжных".

И совсем все стало ясно, когда президент заявил, что после развала Советского Союза количество дел, которые были переданы суду присяжных, в России оказалось больше, чем в тех странах, которые стали использовать этот институт раньше.

Итак, борьба с коррупцией должна стать в основном прерогативой самих госслужащих. Именно они должны доносить друг на друга, выяснять, кто из них коррупционер, а кто нет, проводить расследования, "утрачивать доверие" и выносить приговоры. Прекрасная ситуация для государства, население которого практически полностью утратило доверие и к государственному аппарату, и к правоохранительным органам, и к судебной системе.

Вот мнение по данному вопросу депутата Госдумы от фракции "Справедливая Россия" Анатолия Аксакова: "К большому сожалению, все антикоррупционные меры, которые предпринимаются нынешним руководством страны, отличаются двумя существенными недостатками, сводящими на нет их достоинства – непоследовательностью и половинчатостью. Вот и на этот раз буквально за несколько дней до сегодняшнего объявления о подписании закона президент заявил, что считает невозможным обязать чиновников декларировать еще и расходы, поскольку это де обернется всплеском коррупции. Между тем, невозможность поймать нечистого на руку бюрократа на разнице между его официально задекларированными доходами и теми тратами, которые он осуществляет, значительно сужает эффективность борьбы с коррупцией".

С ним полностью согласен заместитель генерального директора Национального института системных исследований проблем предпринимательства Николай Смирнов, эксперт, специализирующийся на проблемах коррупции и борьбы с ней: "Чем больше президент борется с коррупцией, тем успешнее она растет. Да и как не расти? Вот назначают руководителя нового госоргана, который будет заниматься аккредитацией. Его спрашивают: вашей организации отходят очень "лакомые" функции. Как вы собираетесь обезопасить ее от коррупции? И он отвечает: я лично буду проверять всех, кто идет к нам работать, чтобы все они были честными людьми. Речь идет об организации, которая становится монополистом на вполне определенном рынке, где речь идет о десятках миллиардов рублей. Как может один руководитель "вручную" решить проблемы возможной коррупции? А ратифицировать 20 статью Конвенции ООН против коррупции, требующую от чиновников отчетов не только о доходах, но и о расходах, мы подписывать не хотим".

У нас каждый небольшой и порою сомнительный шаг вперед со стороны власти сопровождается комментариями, которые можно понять вполне однозначно: не бойтесь, дорогие коррупционеры, мы с вами.

Действительно, приближает ли победу над коррупцией поощрение чиновников доносить друг на друга? Или это может привести совсем к другим результатам? И что даст очередная проверка легальных банковских счетов, если мы отказываемся выяснять, почему родитель-пенсионер какого-нибудь следователя с однозначной репутацией приобретает шикарную квартиру стоимостью более 10 миллионов рублей? Если мы закрываем глаза, когда дочка-школьница крупного чиновника оказывается владельцем нескольких предприятий?

К сожалению, борьба с коррупцией все больше становится похожа на войну пчел против меда. И конца этой "борьбе" не видно.